Впервые я встретила Ричарда Ликока в начале декабря прошлого года в уютном номере гостиницы «Советская». Известный документалист, живой классик американского кино просматривал видеокассеты, записанные драматургом Владимиром Синельниковым. На протяжении нескольких лет Синельников собирал материалы к фильму об академике Андрее Дмитриевиче Сахарове. Творческо-производственное объединение «Нерв» пригласило Р. Ликока принять участие в работе над новой картиной.
— До недавнего времени я преподавал режиссуру молодым документалистам в Массачусетском институте технологии. Потом переселился во Францию. Мне кажется, там меня понимают лучше, чем на американском телевидении. А самое главное — во Франции я могу снимать то, что хочу. Впервые о проекте фильма, посвященного Сахарову, узнал от моего друга — режиссера Марины Голдовской. Она же познакомила меня с Владимиром Синельниковым.
— Чем вас привлекла тема?
— В молодости я сам изучал физику в Гарвардском университете, но потом оставил науку и всерьез занялся документальным кино. Я был марксистом, коммунистом, но, к сожалению, наступил момент разочарования в том, во что верил непоколебимо. Наверное, легче жить, слепо веря во что-то, но это не для меня. Считаю, что нам необходимо вернуться к истокам— к истории Великой французской революции, к социалистам-утопистам, чтобы понять причины сегодняшних бед. Мне показалось, что мы с Сахаровым, если судить по его статьям и выступлениям, мыслили одинаково. Он так же, как и я, видел жизнь такой, какая она есть, и говорил об этом. Если видел плохое — не умел кривить душой…
Ликок не был раньше знаком с Сахаровым. Их встреча состоялась лишь в Москве, дома у Андрея Дмитриевича. Два немолодых человека, почти ровесники, они очень скоро почувствовали расположение друг к другу. И это при том, что Сахаров, по свидетельству людей, хорошо его знавших, был человеком сдержанным, замкнутым. Шел неторопливый разговор, и одновременно Ликок снимал маленькой, умещавшейся на ладони любительской видеокамерой.
— Ликока отличает высокопрофессиональная привычка снимать и оставаться при этом незаметным,— говорит художественный руководитель студии «Нерв», кинорежиссер Игорь Гелейн.— Материал, снятый им, неповторим, ведь ему удалось ухватить маленький кусок подлинной жизни Андрея Дмитриевича и Елены Георгиевны Боннэр, показать, что происходило в их доме каждый день. Ведь таким — в домашней одежде, за привычными делами — Сахарова могли видеть лишь очень близкие друзья. Ликоку удалось из мелких штрихов и деталей составить портрет своего героя, показать его взаимоотношения с женой — самым близким и верным другом, разделившим с Андреем Дмитриевичем все тяготы их судьбы. Ликок и Сахаров много говорили — и о физике, и о депутатских заботах академика,— но обо всем вскользь, не углубляясь в споры, прощупывая друг друга. Близкое общение, а может быть, и дружба были впереди.
Затем Ликок вернулся в Париж, чтобы подумать, осмыслить концепцию нового фильма. Он не собирался снимать картину только о Сахарове — политике, ученом. В первую очередь режиссера привлекал Сахаров — человек высокой духовности, гуманного, чистого отношения к миру, природе, людям. Кто тогда мог предположить, что эта съемка станет для Андрея Дмитриевича последней, что ему оставалось жить всего десять дней?
Возможно, сегодня Ликок и не согласится делать этот фильм, ведь, как известно, он не работает с готовым материалом, хроникой, любит все снимать сам. Но…
— Мы много снимали в эти траурные, печальные дни,— продолжает И. Гелейн.— И у дома Андрея Дмитриевича, куда приходили тысячи людей, чтобы проститься с ним, и в его институте, и в Лужниках, и на кладбище. Фильм о Сахарове обязательно будет. Это наш долг.
Марина Порк
